Автор: Свящ. Ардов Михаил Викторович

Император Пётр I во время одного из своих путешествий повстречал священника, который ехал верхом и с ружьём за плечами. Увидев эту фигуру, царь изумился.
— Отчего ты едешь с ружьём?
— Здесь, Государь, места нехорошие, — отвечал тот, — лихих людей много.
— Но ведь если ты кого-нибудь убьёшь, — сказал Пётр, — ты уже не сможешь быть попом. (По каноническим правилам священнослужитель, даже нечаянно впавший в убийство, «низвергается сана».)
— Да, не смогу, — отвечал священник, — но если меня убьют, я не буду уже и человеком, а у меня большая семья...
Пётр подивился мужеству и разуму своего собеседника.

Один из самых известных русских архиереев XVIII века Митрополит Московский Платон (Левшин) был превосходным проповедником, отличался находчивостью и остроумием. В частности, весьма замечательны некоторые его диалоги с Дидро, который в своё время посетил Россию.
— Бога нет, — сказал архиерею француз.
— Это не вы первый говорите, — отвечал Владыка Платон. — Это мы из Псалтири знаем: «Рече безумен в сердце своем: несть Бог...» (Пс. 52).

Вот ещё картинка, выхваченная с натуры, из жизни старух богомолок. Одна из них, подпёрши руками подбородок, всхлипывая и вздыхая, передаёт другой впечатление, вынесенное из церкви, где происходил обряд «Анафемы» с участием Митрополита Филарета:
— Впихнули меня в церковь Божию... Что народу... Что людей... Что всего прочего... Всякого разного... Свечи, и свечи все возженные...
— Возженные? — переспрашивает первую старуху другая.
— Возженные, матушка, возженные, — отвечает та, — б о л д у х а н и е такое... И вывели его, батюшку, шапка у его камням горит, и поставили на место уготованное... И как начали его проклинать... Уж проклинали его, проклинали... Уж я плакала, плакала... А у его, у батюшки, только бородка седенькая трясётся...

В первый же год управления Московской епархией Святитель посетил один сельский приход. Войдя в храм, он стал как бы намеренно искать повода к замечанию. Указав на пыль в храме, он спросил настоятеля, но не по-русски, а на церковнославянском языке:
— Прорцы ми, отче, почто у ти пыль зде?
Поражённый этим вопросом, священник пал на колени и в страхе молвил:
— Прости, Владыка!..
Тогда Митрополит взглянул на виновного проницательным взором и спросил:
— Ты понял?
— Понял, Владыка, — отвечал священник. — Всё понял, прости великодушно...
— А коли понял, — тихо сказал Святитель, — то Бог простит.
Суть же состояла в том, что этот священник когда-то учился с будущим Митрополитом в семинарии. Однажды некоторые соученики подстерегли семинариста Василия Дроздова в коридоре и избили его за то, что он всегда говорил правду. При этом один из семинаристов, изменивши свой голос, издевательски спрашивал свою жертву по-славянски:
— Прорцы, Василие, кто тя ударяяй?
Этим семинаристом и был настоятель обозреваемого храма. Своим вопросом Митрополит напомнил ему давнюю историю, но и простил чистосердечно, ибо в дальнейшем поощрял его служение соответствующими наградами.

Мой родной дед А.А.Ольшевский в начале века обучался в гимназии города Владимира. Он вспоминал, как на уроках Закона Божьего преподаватель, священник, разъяснял своим ученикам одно из прошений ектеньи:
«Христианския кончины живота нашего безболезнены, непостыдны, мирны, и добраго ответа на Страшном Судищи Христове просим».
Батюшка, по-владимирски «окая», говорил:
— Какая бывает постыдная кончина? Например, в г... утонул.

В каком-то селе закрывали церковь. Мрачная и молчаливая толпа мужиков глядела на разорение святыни. Из церкви вышвырнули иконы. Один из «комиссаров» кричит сельчанам: — Бога нет! Нет Бога! Вот, смотрите!..
И он начинает палить из винтовки в лики святых.
— Видите?! Видите?! Ну, где ваш Бог?.. Почему Он меня не накажет?
— Уже наказал, — слышится голос из толпы.
— Когда наказал? Как наказал?
— Ум отнял.

Как известно, Святитель Тихон, Патриарх Московский, отошёл ко Господу в день Благовещения в 1925 году. (То есть он на год с лишним пережил В.И.Ленина). Ещё при жизни Святителя на Красной площади был сооружён первый мавзолей, тогда деревянный. Как видно, строили поспешно, и вскоре после окончания работ в новом здании случился досадный казус — сломался ватерклозет и стала фонтанировать фановая труба. По Москве пополз слушок об этом происшествии. Рассказали это и Патриарху Тихону, который отозвался на сообщение кратко и выразительно:
— По мощам и миро.

В каком-то обновленческом приходе был престольный праздник. Богослужение возглавлял один из архиереев «живой церкви». После литургии и молебна, как положено, торжественный обед. Во главе стола сидит «владыка», а рядом с ним его «законная» супруга. Во время трапезы «архиерейша» не закрывает рта, всем командует... В конце концов сам «владыка», смущённый её развязностью, примирительным тоном произносит:
— Ну, что уж ты, матушка...
— Какая я тебе матушка?! — вскидывается она. — Я — владычица!

В своё время возникли, да и теперь ещё продолжаются споры о том, следует ли перевести богослужение со славянского языка на русский. Один из противников перевода так сформулировал самую суть проблемы:
— А как этот перевод осуществить? «Отверзу уста моя и наполнятся духа...» Значит, придётся петь так: «Открою рот и наполнится воздухом»?

А вы обращали когда-нибудь внимание на самую конструкцию слова «комсомолец»? Мы все к нему настолько привыкли, что не задумываемся об этом... Но мне известен случай, как маленькая девочка из христианской семьи спросила свою маму:
— А комсомольцы — кому они молятся?

Директор школы в большом украинском селе узнал, что некий житель не только сам посещает храм, но и водит туда своих детей. Он пригласил верующего к себе в кабинет для доверительного разговора.
— Что же это получается? — начал директор. — Все у нас плывут по течению, а вы один — против течения?
— А по течению только мусор плывёт, — отвечал христианин.
На том разговор и кончился.

Подлинная история, которая произошла в церкви села Лукина под Москвою (станция Переделкино). К тамошнему иеромонаху на исповедь пришла старушка.
— Батюшка, — говорит, — я грешница... Сейчас пост, а я колбасу ела...
— А какую же ты колбасу ела?
— По два двадцать.
— Ты не грешница, — сказал иеромонах, — ты — мученица...

В пятидесятых годах в Троице-Сергиевой лавре на балюстраде Трапезного храма стоял лоток, с которого продавали иконки. В те времена они были особенно непривлекательны — бумажки, наклеенные на картон, сами изображения весьма примитивны, да к тому же безвкусно раскрашены. Торговал ими иеромонах, один из братии монастыря. Как-то к нему подошло несколько простых деревенских женщин. Одна из них сказала:
— Батюшка, что же у тебя иконки-то какие плохонькие? Ты бы нам хороших продал, деревянных, старых...
Иеромонах ей отвечал:
— Какие вы молитвенники — такие вам и иконы.

Покойный протодиакон Александр Пижицкий рассказывал мне, что в Ростове-на-Дону он знавал священника, который проповедовал примерно так. Он выходил на амвон и начинал:
— Братья и сестры... (В это время на глаза его навёртывались слёзы.)
— Сегодня мы празднуем Введение Пресвятой Девы Марии во храм... (Тут уже слёзы текли по его щекам.)
— Пресвятая Дева... её праведные родители...
В этот момент его начинали душить рыдания, и он не мог уже произнести ни одного слова... Но, глядя на батюшку, начинали плакать присутствующие в храме... Так продолжалось ещё некоторое время, и, наконец, батюшка, плачущий, удалялся в Алтарь.
И прихожане в один голос утверждали, что лучше этого священника не проповедует никто.

И ещё о слезах на проповеди — история, напоминающая анекдот. Батюшка проповедует, а вся паства от умиления плачет. Некто, случайно вошедший в храм, видит, что одна старушка стоит с сухими глазами. Он спрашивает:
— А ты почему не плачешь?
— А я не из этого прихода.

Помнится, маститый ярославский протоиерей, покойный отец Прокопий Новиков, когда его просили кого-нибудь отпеть заочно, обыкновенно говорил так:
— Я заочно в баню не хожу.

Один художник, реставратор икон, рассказывал о совсем уже дикой странности, которую он наблюдал в каком-то приходе. Во время литургии около самого амвона ставился столик, а на нём ваза с печением. Во время пения «херувимской» к этому столику поочерёдно подходили все присутствовавшие в храме, аккуратно брали из вазы по одному печению и откладывали в сторону... В это время поётся:
— ...всякое ныне житейское отложим попечение...
А тамошние верующие воспринимали эти слова так — «отложим по печению».

«Рвань на дырище», или «Нога приставленная»

Теперь пора перейти к тому, что я называю «лесковщиной в чистом виде». Возникает это явление по двум наиглавнейшим причинам. Первая — оговорки. Типичнейший пример тому — «рвань на дырище». Кому-то пришлось читать в храме 101-й псалом, там есть такая фраза: «бых яко нощный вран на нырищи» (по русскому переводу: как филин на развалинах). Так вот чтец вместо не вполне понятных «вран на нырищи» произнёс нечто более доступное его разумению — «рвань на дырище». Вторая причина возникновения забавных и немыслимых словосочетаний та, что «закон Божий» за годы советской власти никогда и нигде не преподавался (кроме как в немногочисленных духовных школах). И прихожане наши всё, что произносится или поётся в церкви, вынуждены воспринимать со слуха. Отсюда и возникают — вместо «иеромонаха» — «аэромонах», вместо «Мелхиседека» — «Мелкосидел», вместо «митрофорного протоиерея» — «микрофонный», вместо «Преосвященного Митрополита» — «облегчённый мелкополит»...

Иногда для достижения сильнейшего эффекта даже не нужно коверкать или перевирать слова, достаточно просто ошибиться в ударении. Вот стих, который произносится на заупокойном богослужении:
— Дýши их во благих водворятся.
Некий диакон однажды возгласил так:
— Душú их, во благих водворятся!

Некий человек, вовсе нецерковный, первый раз побывав на богослужении, делился своими впечатлениями.
— Очень мне понравилось. Там и за животных молятся...
— За каких животных? — спросили его.
— За крокодила...
— За какого крокодила? Что вы говорите?
— Как же? Я сам слышал, они пели про крокодила...
Этот человек так воспринял на слух песнопение вечерни: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою...»

С этим же песнопением связан ещё один анекдот, который возник в московской церковной среде. Будто бы некая женщина восприняла этот стих на покаянный лад: «Да исправится молитва моя, я — к р о к о д и л а пред Тобою». И будто бы эта прихожанка с сердечным воздыханием прибавила: — Не только что к р о к о д и л а, ещё и б е г е м о т а.

Весьма употребительное песнопение — ирмос пятой песни воскресного канона (8 глас) оканчивается таким к Богу обращением: «...обрати мя, и к свету заповедей Твоих пути моя направи, молюся». Старушки в некоем сельском храме пели это на свой манер: «обрати мя, и к свету заповедей Твоих пути моя направи, Маруся».

Другой ирмос начинается словами «Крест начертав Моисей...», а старушки поют: — Влез на чердак Моисей...
Вместо — «О всепетая Мати...» — поют: — Осипетая Мати...
Вместо — «Прокимен, глас третий...» возглашают: — Проткни мне глаз третий...
Вместо «Елицы (т.е. те, которые) во Христа крестистеся, во Христа облекостеся...» поют: — Девицы, во Христа крестистеся...

Тут следует добавить, что некоторые краткие молитвословия, которые считаются общеизвестными, нелегко бывает обнаружить напечатанными полностью. Таков, например, причастен (песнопение в конце литургии) «В память вечную будет праведник, от слуха зла не убоится». И в Апостоле и в Типиконе указывается так — «Причастен: В память вечную...» А потому немудрено, что в одном сельском храме на клиросе это пели отчасти по слуху, отчасти по собственному разумению: — В память вечную будет праведник, пастух козла не убоится.

Святой мученик Вонифатий, живший в III веке, как верят православные русские люди, помогает исцелять пьяниц, и по этой причине ему весьма часто заказывают молебны. Одна старушка, которая молилась об исцелении от пьянства своего сына, написала имя святого по собственному разумению: «Мученик В и н о х в а т и й».

Довольно много ошибок связано с написанием слова «новопреставленный», т.е. недавно умерший. (Так поминают покойников до сорокового дня.) В записках пишут: «Вновь приставленная Анна». «Мною представленная Таисия». И, наконец, о той записке, что вынесена в заглавие. Она попалась мне лет двадцать назад в Скорбященском храме на Большой Ордынке. Там после некоего перечня имён было приписано: «и ногу приставленную». Так написательница восприняла на слух всё то же слово — «новопреставленная».

Пришла ко мне в храм молодая женщина.
— Батюшка, у меня мама умирает. Рак у неё. Но мы бы хотели похоронить её по-человечески... А она у нас некрещёная...
— В таком случае, — говорю, — её надо немедленно крестить.
— А нельзя её просто побрызгать святой водой?
— Нет, нельзя. Над нею надо совершить Таинство Крещения.
— А как же мы ей скажем?.. Мы ей боимся сказать... Она не знает, что у неё рак...
— Да вы ей не говорите о смерти. Вы её спросите, не хочет ли она креститься?.. Может быть, после этого ей лучше будет...
— А если она некрещёная, в Церковь её приносить нельзя?
Тут уже я не выдержал.
— Жить по-человечески, по-христиански — вы не хотите. Умирать по-христиански, по-человечески — не хотите! А хоронить своих покойников хотите по-христиански!

Рассказывают и такое. Скончался некий архимандрит. В его келье под кроватью обнаружили чемодан, где было аккуратно сложено приготовленное на случай хиротонии архиерейское облачение. А поверх всего находилась каллиграфическим почерком переписанная речь, которую покойный намеревался произнести при наречении его епископом. Первые слова были такие:— Никак не ожидал...

Старинный церковный анекдот, который, по всей видимости, возник именно в монашеской среде. Некий подвижник шёл по пустыне и вдруг заметил, что навстречу ему идёт лев. Предчувствуя неминуемую гибель, монах взмолился:
— Господи, сделай так, чтобы лев этот стал православным.
И чудо свершилось — лев встал на задние лапы, передние воздел к небу и человеческим голосом произнёс молитву, которую православные читают перед вкушением пищи: — Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполняеши всякое животно благоволения...

Однажды епископ посетил монастырь в пустыне. Братья, жившие там только на хлебе и воде, лезли из кожи вон, чтобы приготовить для епископа подобающую трапезу. В конце обеда, трепеща, они спросили его:
— Владыка, как ты нашёл нашу козлятину?
— Случайно, под листиком салата, — отвечал епископ.

Старец упрекал молодого монаха:
— В твоём возрасте я работал по десять часов в день, а ещё десять проводил в молитве.
Молодой монах отвечал: —Я восхищаюсь твоим юношеским рвением, отче, но ещё больше меня восхищает твоя зрелость, благодаря которой ты оставил эти крайности.

Одного старца как-то спросили:
— Почему это, отче, всякий раз, когда брат, живущий с тобою в келье, принимается петь псалмы, ты высовываешься в окно?
— Чтобы никто не подумал, что я его истязаю.

Однажды некие клирики провожали своего архимандрита, который ехал на встречу с правящим архиереем. (А архимандрит тот был человек капризный и нрава нервозного.) Одного из провожавших спрашивают:
— Ну, как? Проводили отца архимандрита?
— Проводили, проводили... Прямо как апостолы Христа...
— То есть в каком же это смысле?
— «Возвратишася с радостию великою»... (Лк. 24, 52).

Насельник Троице-Сергиевой лавры архимандрит М. отличается острым языком и изрядным чувством юмора. Однажды он услышал, как опоздавший на трапезу обратился к присутсвующим со словами: — Приятного аппетита.
Отец М. задумался на секунду и сказал: — Когда говорят: «Мир всем», надо отвечать: «И духови твоему». А когда говорят: «Приятного аппетита», следует отвечать «И брюхови твоему».

Я слышал любопытный отзыв Митрополита Алма-Атинского Иосифа (Чернова) об одном из самых популярных нынешних старцев:
— Он такой добрый, он так вас любит, что готов всех вас в Рай вилами затолкать!..

Одним из результатов гонений на веру и Церковь стало широкое распространение тайного монашества, в особенности среди верующих женщин. Архиепископ Киприан шутя называл их: кустовые монахини. (Т.е. пострижение происходило в лесу, под кустом).

Иногда «тайное монашество» приобретает даже очень явные формы. Мне рассказывали, как в Троице-Сергиевой лавре под руки ведут старуху к Святой Чаше для приобщения, и сопровождающие возглашают на весь храм: — Пропустите тайную монахиню Феодосию!..

Мне, например, рассказывали о некоем архимандрите, который совершал пострижения за 600 рублей. А поскольку сумма довольно значительная, то некоторых постригал, так сказать, в рассрочку. У паствы своей этот батюшка пользовался необычайным почитанием и имел репутацию «старца». Мой приятель видел пододеяльник, который преподнесли этому архимандриту его почитательницы, там красными нитками была вышита затейливая надпись: «Спи спокойно, дорогой отец Борис!»

Существует прокимен седьмого гласа: «Возвеселится праведник о Господе и уповает на Него»! «Бурсаки» (семинаристы) в своё время пародировали это так:
— Прокимен, глас девятый: «Возвеселится пьяница о склянице и уповает на неё».

Или такая забавная история времён старой «бурсы». За какую-то общую провинность семинаристов на некоторое время лишили вечернего чаю. На первой же литургии, где пел семинарский хор, «бурсаки» решили выразить свой протест. Во время пения Символа Веры, который оканчивается словами — «чаю воскресения мертвых и жизни будущего века», они громко воскликнули слово «чаю!», а затем сделали долгую паузу... Во избежание дальнейших кощунственных выходок наказание было в тот же день отменено.

Я уже упоминал о том, что в семинариях до сих пор составляются пародийные акафисты, высмеивающие начальствующих и преподавателей. Но вот шутка с политическим оттенком, и в семидесятых годах, когда она была в ходу, её «авторы» и «исполнители» могли за неё поплатиться. К сожалению, в записи это сильно проигрывает, тут всё надо произносить вслух с соответствующими интонациями.
Д и а к о н: Вонмем! Ч т е ц: Прокимен, глас четвёртый. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Х о р: Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Ч т е ц: Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма. Х о р: Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Ч т е ц: Пролетарии всех стран... Х о р: Соединяйтесь! Д и а к о н: Премудрость! Ч т е ц: Соборного послания Леонида Брежнева чтение! Д и а к о н: Вонмем! Ч т е ц: До-ро-гы-я то-ва-ры-щы...

Вообще же гомилетика многим «бурсакам» даётся с большим трудом. Искусство говорить публично — вещь сложная, и тут возникает множество забавных историй. Вот одна из них. Некоему учащемуся назначено было говорить проповедь в академическом храме. Выйдя на амвон, он увидел преподавателей, своих товарищей и одну старую монахиню. А посему начал свою речь таким обращением: — Отцы, братья, сестры и матушка Матрона...
Раздался общий смех, и проповедь не состоялась.

А.И.Осипову принадлежит, на мой взгляд, превосходная метафора.
— Выдвигать в качестве аргумента против существования Бога то, что Его не видели космонавты, то же самое, как если бы некто бегал бы с ложкой по берегу океана, черпал бы время от времени воду и кричал: «Видите? Китов в океане нет! Видите? Нет китов!..»

К священнику подходит прихожанка и говорит:
— Батюшка, благослови меня на подвиг юродства.
А батюшка, который её довольно хорошо знал, говорит ей с предельной откровенностью:
— А зачем тебе подвиг юродства? Ты и так дура.
Женщина обиделась и нашла себе другого духовника.

Ко мне в храме подошла женщина и говорит:
— Мне дочка консервы привезла: рыба кит. Только я сомневаюсь, можно ли её есть?
— А почему же нельзя?
— Да ведь кит-то святая рыба.
— С чего это ты взяла?
— А как же? Ведь она пророка Иону выплюнула.

Преддверие Рая. Тут толпятся души многочисленных праведников, которых не весьма спешно туда пропускают. И вдруг слышится благолепное пение, к вратам приближается торжественная процессия — на пышном одре в Рай несут почившего архиерея... Некий простолюдин, которому вместе со всею толпою приходится посторониться, в сердцах говорит Апостолу Петру: — И у вас тут справедливости нет... Как архиереям на земле почёт, так и тут их вносят без всякой очереди...
— Знал бы, что говоришь, — отвечает ему Апостол. — Из вашего брата каждый второй в Рай попадает, а из них — один на тысячу...

Секретарь епископа одной отдалённой епархии рассказывал, как он со своим Владыкой посещал некий сельский приход. Телеграмма об их приезде, как видно, не дошла. Выйдя из машины, архиерей со своей свитой обнаружил запертый храм. После чего все направились к церковному дому, который тоже был заперт, но изнутри. Стучались довольно долго... Наконец, послышались шаги босых ног по дощатому полу. Дверь распахнулась, и в проёме появилась фигура батюшки в одних трусах. Спросонья он некоторое время с удивлением глядел на прибывших... Когда же он сообразил, кто перед ним стоит, глаза его округлились и он истошным голосом завопил: — Машка!.. Тревога!.. Архиерей приехал!..

Справедливости ради следует заметить, что не все батюшки при внезапном появлении архиерея бьют «тревогу». Мне доподлинно известна такая история. Правящий епископ нежданно-негаданно появился в одном из храмов. Служба только что отошла, и в церкви был народ. Отец-настоятель приветствовал архипастыря, принял от него благословение. Архиерей указал батюшке на хор и вопросил:
— А почему они не поют «ис полла»? (По-гречески «на многая лета», так положено приветствовать архиерея).
Священник сказал:
— Они этого не поют, поскольку вы приехали без предупреждения. «Ис полла» — не «Господи, помилуй». Если бы мы ждали вашего приезда, я бы их подготовил...
— Евангелие требует от нас постоянной готовности, — проговорил епископ. — «Се жених грядет в полунощи...»
Настоятель на это отвечал:
— Владыка, вы мне — не жених, а я вам — не невеста. Здесь уместнее другое уподобление — «яко тать в нощи» (1 Сол. 5, 2).

Некоему священнику в своё время довелось встречать на приходе знаменитого иерарха Митрополита Антония (Храповицкого). Настоятель приготовился сказать целое приветственное слово и начать его так:
— Владыка, епископ в Церкви — «столп и утверждение Истины».
Однако же при появлении архиерея оратор пришёл в большое смущение и сказал только:
— Владыка, епископ в Церкви — столп...
После чего батюшка умолк, ибо всё прочее из памяти улетучилось.
— Так что вы для нас, Владыка, столп... — беспомощно повторил он, — поскольку епископ в Церкви это — столп...
— А ты — пень! — не выдержал Митрополит.

Некий епископ со своим протодиаконом пришёл на обед к одному из священников. Уселись за стол. Батюшка с подобострастием произносит:
— Владыка, благословите по первой...
Выпили, закусили... Хозяин снова наполнил рюмки.
— Владыка, благословите по второй...
Ещё раз выпили. Батюшка опять:
— Владыка, благословите по третьей...
Тут епископ посмотрел на протодиакона и говорит:
— Пойдём отсюда, отец. Здесь — считают.

Некий правящий архиерей во время обеда в назидание своим клирикам прочёл подлинное письмо, полученное им с одного из приходов: «Дорогой владыка! Сейчас идёт Петровский пост, а у нашего батюшки по бороде течёт мороженое. Что нам делать?» (Я на свой вкус ответил бы так: «Прежде всего вытереть батюшке бороду»).

Вот дословная цитата ещё из одного письма, которое получил в недавнее время правящий архиерей: «Дорогой Владыка! Наш батюшка всё время удит рыбу. Мы знаем, что апостолы тоже ловили рыбу, но они ловили её сетями, а на уду ловит диавол. Нас это вводит в смущение».

Алма-атинский Митрополит Иосиф (Чернов) как-то прогуливался возле своего дома. К нему подошла маленькая девочка и сказала:
— Дедушка, а я что знаю...
— Что же ты знаешь, детка?
— А человек произошёл от обезьяны...
— Неужели?.. Ну, ладно... А как твою маму зовут?
— Наташа.
— Ну, хорошо. Кланяйся своей Наталье Обезьяновне...
— Моя мама — не обезьяновна!..
— Как же не обезьяновна? Если человек произошёл от обезьяны, значит и она — обезьяновна.
— Нет, нет! Моя мама — не обезьяновна! Нет!
На том разговор и закончился.

Он вообще был великим ценителем красоты и стройности богослужений и частенько нам говаривал:— Вы настоящей службы и не видели. Я — ещё видел. (Про дореволюционные богослужения).

Другой священник рассказывал мне, что в приёмной у Владыки почти никогда не было очереди, ибо он поступал как старые русские сановники — выходил из кабинета и спрашивал каждого посетителя, по какому он делу. (Притом, конечно, частенько оказывалось, что люди пришли не по тому адресу.) А мелкие дела он решал тут же, в приёмной.

© Свящ. Ардов Михаил Викторович «Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни»