Соперничая с Пасхой своей торжественностью, праздник Рождества Христова заставляет ожидать, что он появился в самые первые времена христианства, в век ещё апостольский. Даже как-то трудно себе представить, чтобы христиане когда-либо могли не праздновать дня рождения своего Спасителя, чтобы они не «помнили» и не «святили» этого дня.
На самом же деле было далеко не так и было по очень простой причине. То не случайность, что христиане, исключая таких полухристиан, как протестанты, обыкновенно не празднуют дня рождения своего, а празднуют именины, т. е. день крещения своего. И это, так сказать, очень похвально и трогательно.
Этим христианин показывает, что не великая была бы радость для мира, да и для него самого, что родился на земле лишний грешник, если б грешник этот в своё время не переродился в праведника (праведника по крайней мере в возможности) чрез таинство крещения.
Не будь этого духовного рождения, христианин о дне своего рождения мог бы только сказать с многострадальным Иовом: «погибни день, в который я родился, и ночь в которую сказано: зачался человек» (3,3). И этот пренебрежительный, мягко говоря, взгляд на день плотского рождения был искони присущ христианству, раннему даже в гораздо большей степени, чем позднейшему и современному.
Это нам трудно понять, но это действительно было так, что древние христиане называли днём рождения день смерти человека, и называли самым серьёзным образом. Для дня кончины мучеников самое принятое название было natalitia, «родины».
При таком взгляде на день рождения вообще, могло ли придти на мысль христианам праздновать и день рождения Спасителя? Правда, Его рождение было настолько необычно, было таким счастьем для мира, что и сравнивать его нельзя с каким бы то ни было человеческим рождением.
Но тогдашние христиане могли горячо и убеждённо повторить за апостолом Павлом: «мы никого не знаем по плоти: если и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем» — «ни единаго вемы по плоти; аще же и разумехом по плоти Христа, но ныне к тому не разумеем» (2 Кор. 5, 16).
Христос для них был до того небесным человеком, вторым Адамом, Господом с небесе, что мысль их не могла достаточно любовно останавливаться на Его плотском рождении. Слишком духовны были для этого тогдашние христиане, мало занимала их плоть.
Кто внимательно читал послания ап. Павла, тот, наверно, поражался его кристально-духовным «мудрованием» о Христе, взглядом на Него, и тому понятно будет, что при таком взгляде, при преимущественном рассматривании Христа с этой стороны, скорее хотелось праздновать Его воскресение, вознесение на небо, ниспослание Духа Святого, чем «еже по плоти» рождество Его.
И действительно, все эти праздники древнее Рождества, несравненно древнее его празднование простого воскресения. Древнее его и праздники в честь мучеников, например, праздник в честь св. Игнатия Богоносца, которым так кстати открывается в православной церкви предпразднство Рождества Христова.
Можно не преувеличивая сказать, что древняя церковь была принуждена внешними влияниями установить праздник в честь этого события. И странно, хотя после всего сказанного понятно, что раньше, чем Рождество Спасителя, она стала праздновать Его крещение.
Но и последнее она стала праздновать не вполне по своей доброй воле. Ранее православной церкви этот праздник ввели у себя еретики-гностики и ввели потому, что они придавали самое большое значение в жизни Спасителя Его крещению.
Климент Александрийский (III в.) тоном некоторого неодобрения говорит: «последователи же Василида празднуют и день крещения Его (Спасителя), проводя всю предыдущую ночь в чтениях». Из другого места того же писателя узнаём взгляд василидиан на событие крещения Христова: «Бог послал свой Ум, первое истечение Божества, и он как голубь сошёл во Иордане на Иисуса, который до того был простой человек, доступный греху».
Но ничего так не завлекало христиан в ересь, особенно в гностицизм, как богослужение гностиков, полное гармонических и красивых песен. Нужно было гностическому празднику противопоставить свой такой же, и вот тогдашняя православная церковь установила и у себя торжественный праздник в честь крещения Господня и назвала его Богоявлением, внушая этим названием мысль, что в этот день Христос не стал впервые Богом, а только явил себя Богом, предстал как Бог, как Единый от Троицы.
Мало того: чтобы ещё более подорвать лжеумствование гностиков относительно крещения Христова, тогдашняя православная церковь стала присоединять к воспоминанию крещения воспоминание и рождения Христова; к последнему название «Богоявления» шло ещё более, чем к крещению.
То и другое, крещение и рождество, таким образом, праздновалось в один день под общим именем «Богоявления», и именно в день, посвящённый ранее одному крещению — 6 января (здесь и далее по старому стилю); так по крайней мере было в IV, V и даже отчасти в VI в. в Палестине, Египте и других местах Востока, по свидетельству современных писателей. Армянская церковь, отделившаяся от кафолической в эту эпоху, сохранила эту практику доселе: она празднует Рождество Христово 6 января и не имеет праздника Крещения.
Впервые отделён был праздник Рождества Христова от Крещения в Римской церкви в первой половине IV в., по преданию при папе Юлии. В одном римском календаре, составленном не позднее 354 г., под 25 декабря уже показано: «день рождения Христа в Вифлееме».
Можно и догадываться, чем было вызвано это отделение и почему именно оно произошло в Риме. Языческий римский культ с особенною торжественностью чествовал зимний солнцеповорот, но не в тот день, когда он происходил (8-9 дек.), а в те дни, когда он становился для всех ощутительным, именно в конце декабря. Праздник в честь этого солнцеповорота по-видимому назывался днём «Непобедимого» (dies Invicti), т. е. днём непобедимого солнца, солнца, которого не могла одолеть зима и которое с этого времени идёт к весне.
В одном римском календаре IV в. именно 25 декабря показан этот языческий праздник. Приурочен он к этому именно дню, может быть, потому, что 18-23 декабря в римском культе посвящено было чествованию бога Сатурна, пожиравшего своих детей, чествованию потому носившему мрачный характер.
За этим печальным праздником «бога времени» следовал светлый праздник «бога солнца», как и у нас пост предшествует великим праздникам. И после победы язычества над христианством праздник этот с особенным блеском совершался в Риме, по крайней мере так совершён он был при императоре Юлиане Богоотступнике (по его свидетельству).
Чтобы отвлечь христиан от этого языческого праздника, думают, и перенесли в Риме с 6 января на этот день воспоминание Рождества Христова, рождения духовного незаходимого Солнца.
За Римом в этом отношении последовали мало-помалу и все восточные церкви. При этом замечательно, что из восточных церквей на праздник этот впервые произносят проповеди три великих святителя: Василий Великий в Кесарии, Григорий Богослов в Константинополе и Иоанн Златоуст в Антиохии.
Относительно св. Златоуста из его же бесед узнаём не только то, что именно он ввёл в Антиохии этот праздник и притом по примеру запада, но с какою постепенностью и осторожностью делалось это нововведение.
В беседе, произнесенной 20 декабря 386 или 387 г., св. Златоуст говорил, что в наступающее 25 декабря впервые будет здесь праздноваться Рождество Христово, давно знакомое западу; и в Антиохию слухи о таком празднике проникли уже лет 10 назад; св. отец сознаётся, что он давно уже желал ввести в Антиохии этот праздник и даже втайне молился об этом.
В беседе на самый праздник проповедник выражает приятное удивление, что он собрал столько народа, между тем как до того о празднике много спорили: одни считали его нововведением, другие же возражали, что на западе он издавна совершался от Фракии до Кадикса. Впоследствии предание, конечно, римского происхождения, разукрасило эти действительные факты в пользу Рима и представило историю перенесения праздника с запада на восток в следующем связном виде.
Кирилл или Ювеналий, епископ Иерусалимский, письмом к папе Юлию жаловался на неудобство праздновать Рождество Христово и крещение в один день: «нельзя идти в одно время в Вифлеем и на Иордан» и просил исследовать и определить день Рождества Христова; папа рекомендовал практику своей церкви — празднование Рождества Христова 25 декабря.
Василий Великий поручил Григорию Богослову установить на Константинопольском соборе это празднование. Златоуст на это тоже дал согласие. Из Кипра призван был Епифаний, чтобы, в качестве урожденного еврея, на основании Писаний утвердить день.
Не роняет ли несколько значение праздника эта история его происхождения — то, что он появился только в противовес к языческому празднику и впервые в западной церкви? Главное, таким образом как будто оказывается, что 25 декабря не потому выбрано для этого праздника, что в этот день родился Христос, а по посторонним, случайным и местным соображениям.
Но такой вывод был бы преждевременным. То правда, что древней церкви точно неизвестен был не только день, но и месяц рождения Христова. По словам Климента Александрийскаго (III в.), одни полагали это событие в мае — 20, другие в январе — 10 или 6; по другим свидетельствам II-III в. Рождество Христово приурочивается к 25 или 28 марта.
Но уже в IV в. церковь пришла к единодушному решению этого вопроса именно в пользу 25 декабря, и на основании приблизительно следующих соображений. Месяц и день смерти Христовой точно известен из евангелий; а в церкви издавна распространено было убеждение, что Христос должен был находиться на земле полное число лет, как число совершенное. Отсюда следовало, что Христос зачат был в тот же день, в который пострадал), следовательно, в еврейскую пасху, которая в тот год приходилась, думали, 25 марта. Отсчитывая отсюда 9 месяцев, получали для рождества Христова дату 25 декабря. Эту дату принимает уже св. Ипполит (III в.); её защищают св. Златоуст и бл. Августин.
Таким образом, весьма вероятно, что и самое событие Рождества Христова падало на время, когда оно и празднуется. Если должно быть соответствие между течением природной жизни в мире и благодатной жизни, то как не было более весны подходящего времени для зачатия и воскресения Христова, так уместнее всего было рождество Его в пору года, являющуюся лучшей после весны. Неудивительно, что и язычники с их почитанием природы приурочивали к этим временам года свои великие праздники.
Как ни духовна христианская вера, но и она в своих праздниках не пошла вразрез с природою, хотя по более глубоким, чем язычество, основаниям. Не случайность и не роняет праздника Рождества Христова и то, что он получил начало не так рано, как другие, и первоначально на западе.
Нужно было прекращение гонений на христианство, чтобы христианин научился ценить и земную жизнь и чтить начало её, по крайней мере, во Христе, так же, как конец. С другой стороны нужно было влияние более трезвого и житейского запада на созерцательный восток, чтобы в круг христианских праздников введено было и «еже по плоти» Рождество Христово.
© М.Скабалланович «Христианские праздники. Рождество Христово», Киев, 1916
© Изображения взяты отсюда.
(7)
