В первое воскресенье на первой неделе Великого поста, называвшееся Сборным воскресеньем, или Православною неделей, совершалось особое «действо» или молебное пение, выражавшее собою торжество православия.
Это было одно из величественных церковных чинопоследований. С великолепием церковных обрядов в нём соединялось глубокое знаменование и неотразимое воспитательное значение для верующих сынов Церкви не только в смысле познания догматов и преданий православной веры, но и в смысле усвоения церковных взглядов на жизнь общественную и государственную.
В Москве действо православия совершалось на соборной же площади перед алтарями Успенского собора, как и действо Страшного суда. Здесь предварительно устраивался помост с местами для патриарха и царя.
В 1673 году, по распоряжению царя Алексея Михайловича, приготовлено было для действа особое возвышенное место, на подобие Иорданной сени: «в неделю первую святых постов Православную, по государеву изволению соделано определенное место, за алтарем соборной церкви, где синодик чести, зело добре устроено, ограждено, и сукнами стены обиты, и стеклами покрыто, и сукнами постлано; преже того так еще не бывало».
Накануне соборные ключари посылали сторожей во дворец, чтобы там готовили крёсла под иконы, а на казённый двор посылали, чтобы по утру в воскресенье, в половине седьмого часа, те крёсла были обиты красными сукнами.
Накануне же против крёсл поставлялись места для патриарха и царя, и настилались коврами. Иногда действо совершалось в соборе, и тогда на амвоне поставлялись три аналоя: на среднем полагали св. Евангелие, на южном — крест воздвизальный, а на северном — образ Святой Троицы.
Во время утрени, на девятой песни канона, начинался благовест к действу. Благовестили в воскресный колокол, переменяясь с валовыми. «И по утру в полчаса», то есть, в половине седьмого часа по нашему счёту, продолжался благовест «для сбору».
В это время в собор прибывали все духовные власти, то есть митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты и прочие. Когда уже все были в сборе, в церковь входил патриарх. По обычаю, он прикладывался к чудотворным иконам и мощам и облачался среди церкви, а власти все облачались в алтаре.
В это время начинался крестный ход «с верху», из дворцовых церквей и соборов. За иконами шёл государь в своём царском наряде и в сопровождении своих многочисленных и блестящих придворных.
Патриарх выходил из собора навстречу этому великолепному шествию и встречал иконы и государя против Грановитой палаты. Покадив св. иконы и государя, он прикладывался к иконам и благословлял крестом государя.
При вступлении этого крестного хода в собор, певчие пели государю многолетие. Государь, по обычаю, прикладывался к иконам и мощам и, получив благословение от патриарха, становился за патриаршим местом у заднего столпа собора.
Теперь было уже всё готово, чтобы начать самое действо православия. Оно состояло из молебного пения с крестным ходом на приготовленное место за алтарями собора, пения канона и чтения так называемого «синодика».
Ключари подымали соборные иконы: Владимирскую, Богородицыну, что чудотворец Пётр писал, образ Пресвятой Троицы, Спасов, Николая Чудотворца, Димитрия Солунского и другие.
Священники с иконами становились посреди собора, перед иконами подьяки держали свечи, и когда всё было в порядке, протодиакон начинал действо и возглашал «Благослови владыко».
Патриарх произносил «Благословен Бог наш», протопопы отвечали «аминь», запевали канон «Помощник и покровитель», и крестный ход торжественно отправлялся на приготовленное место.
С Ивана Великого раздавался звон, прекращавшийся лишь тогда, когда патриарх и царь становились на свои места. В это же время сходились с иконами и крестами из Чудова монастыря и других кремлёвских церквей.
Иконы размещались на помосте, а две из них, именно: «Спасова, что стоит на гробу чудотворца Петра поясная», и Смоленской Божией Матери, священники держали за помостом, по обеим сторонам его, «для народу»; перед каждою из этих икон стоял особый архимандрит. Пение канона продолжалось. По окончании его следовало поучение о чести святых икон, а иногда за каноном следовало прямо пение тропарей «Пречистому Твоему образу поклоняемся Благий» и «И лик пророков». После пения тропарей совершалось чтение «синодика».
Протодиакон, взяв «Троичную книгу, яже есть синодик», подходил к патриарху. Патриарх прикладывался к Троичной книге (образ Троицы был на переплёте книги) и благословлял протодиакона. Последний, получив благословение, всходил на приготовленное место, возвышенное, полагал книгу на аналой и начинал «кликать», или возглашать синодик.
За чтением синодика об убиенных
В это время государь и патриарх садились на своих местах. Протодиакон читал синодик. Последний 1) начинался предисловием, в котором выражалось благодарение Богу за торжество православия; в конце благодарения полагалось пение: «Кто Бог велий»; 2) за этим произносилось исповедание догматов православной веры с провозглашением вечной памяти принимавшим и исповедовавшим истины церковного учения; оканчивалось это изложение догматов пением: «Сия вера апостольская»; 3) пение вечной памяти сменялось возглашением анафемы еретикам и неправо верующим; затем снова следовало пение: 4) вечной памяти усопшим и 5) многолетия живым, и чтение синодика оканчивалось 6) молитвой о даровании от Бога участникам торжества твёрдости в вере.
Между прочим, во время анафематствования, когда протодиакон возглашал: «аще кто не почитает и не кланяется святым иконам, да будет анафема», — в то время государь сходил с своего места и прикладывался ко святым иконам. За ним прикладывался патриарх со всеми духовными властями и все бояре. В это же самое время и весь народ прикладывался к тем самым иконам, которые были поставлены для него по обеим сторонам помоста, то есть, к иконе Спасовой и Смоленской Богоматери.
По окончании чтения синодика протодиакон возглашал многолетие государю-царю. «И как прокличет государю-царю многолетие, и патриарх сходит с места с властьми к государеву месту здравствовати великому государю и титло говорить», то есть, произносил приветствие государю с полным титулом, «а государь здравствует патриарху, и боляре приходят к царю и патриарху, здравствуют, как и на царские часы», накануне Рождества Христова и Богоявления.
«И потом подымаются с иконами и идут в церковь северною страной в западныя двери, а иконы поставляют местныя на прежних их местах, а государевы иконы, что с верху, ставят на скамьи, сукном красным обитыя, у Успения рядом, против патриархова места. А государь-царь в соборе литургию слушает и антидор принимает, а после литургии иконы, что с верху, и государя сам патриарх провожает, — и в то время звон с большим». Отходом государя во дворец действо совершенно оканчивалось.
Начало этому действу положено было в Византии. Поводом к установлению его послужило окончательное утверждение православного учения после низвержения иконоборческой ереси на Седьмом Вселенском соборе. Тогда же, на заседаниях собора, намечены были основные черты, развившиеся потом в самостоятельную службу в первое воскресенье Великого поста.
Торжествуя восстановление православного учения об иконах, отцы вынесли на средину собрания св. иконы, и все присутствовавшие там лобызали их. Затем воздано было благодарение Богу за торжество Церкви над еретиками, и произнесением исповедания веры отцы выразили своё послушание Церкви. После этого возгласили анафематствование еретикам и многолетие царствующим лицам, покровителям Церкви, а отошедшим из мира поборникам православия — вечную память.
Эти первоначальные формы выражения торжества православия и легли в основу особого и самостоятельного чина, как его постоянные составные части, лишь в подробностях дополнявшиеся и изменявшиеся.
Самый чин, или порядок особой службы был составлен и совершён в первый раз уже после совершенного низвержения иконоборческой ереси. В 842 году, 18 февраля (здесь и далее по старому стилю), императрица Феодора созвала собор для восстановления иконопочитания.
На этом соборе и решено было восстановление иконопочитания ознаменовать торжественным богослужением с крестным ходом по улицам Константинополя, а для вразумления верующих — беречься ереси иконоборства — постановлено было совершать ежегодно этот чин православия.
Днём празднования торжества Церкви над ересями было избрано первое воскресенье Великого поста. Эта первая служба в ознаменование торжества православия с течением времени дополнялась и развивалась, и в этом историческом росте её лежит основа великолепия и того необыкновенного влияния, какое она производила на современников.
На этом чине немедленно отражались дальнейшие события церковно-политической жизни. К той части его, в которой провозглашались анафематствования еретикам, присоединялись вновь явившиеся ереси и противоцерковные учения, а лица, изобретшие или распространявшие такие ереси и учения, предавались анафеме.
Статьи «вечной памяти» дополнялись со смертию каждого покровителя, защитника и поборника веры и Церкви — императоров, патриархов и др., имя умершего причислялось к списку удостоенных от Церкви провозглашения вечной памяти в неделю Православия.
Во «многолетия» заносились имена современных императоров, патриархов и архиереев. С этим же характером знаменования торжествующей Церкви чин православия перешёл и в Россию, и здесь в свою очередь сталь отображением жизни русской Церкви.
У нас на Руси уже в XII веке существовал «сенаник», по которому положено было «проклинать» лиц, «отнимающих» то, что принадлежит Церкви. В полном виде греческий чин православия, или «синодик», введён был в употребление при богослужении в Москве всероссийским митрополитом Киприаном (ХIV в.).
Но греческие синодики весьма скоро стали дополняться на Руси русскими статьями, преимущественно в тех частях, в которых провозглашались «анафема» и «вечная память». Течение русской церковно-политической жизни находило здесь быстрое отражение. Имена врагов Церкви и государства (как-то: жидовствующие, Отрепьев, Разин, раскольники и т. п.) вносились в статьи об анафематствовании.
В статьи «вечной памяти» вносились имена не только русских князей, царей и иерархов, но и имена основателей знаменитых монастырей, имена лиц, прославившихся своею святою или подвижническою жизнью (преподобных, Христа ради юродивых) и, наконец, имена всех поборавших и убиенных за православную веру и отечество во время войн, походов и нашествий неприятелей, в междоусобные брани, во время государевых посылок, и имена даже погибших от огненных запалений и смертоносных поветрий и некоторых умерших насильственною смертию.
Все эти русские статьи вносились в синодики вскоре после совершения известного события. Статьи об анафематствованиях русских еретиков, бунтовщиков, изменников и раскольников включались в синодики после осуждения их церковною властью. Имена умерших, а также убиенных, вносили вскоре после их смерти.
Такой жизненный характер древнего русского чина православия, естественно, производил на современников огромное впечатление и имел великое воспитательное значение для русского народа.
Та часть синодиков, в которой поминались имена умерших, несомненно, послужила образцом и основанием для происхождения и употребления разнообразных русских синодиков, или помянников. Она же содействовала распространению и утверждению в русском народе обычая поминовения умерших на панихидах.
«В особенности, — замечает проф. протоиерей Горчаков, — сильные впечатления должны были производить на наших предков такие статьи, входившие в состав чинопоследования в неделю Православия, которые служили выражением настроения общества, Церкви, всего русского народа того времени, когда совершалось церковное чинопоследование.
Так торжественное, со своеобразною музыкальностию, провозглашение и хоровое пение «вечной памяти» «мужественно поборавшим и избиенным за православную веру» (с перечислением имен) в нашествие Батыя, Мамая, Тохтамыша, Ольгерда, или в другие, быть может, не менее тяжёлые годины испытаний отечества, пережитые слушателями, должны были производить на них потрясающее впечатление, сильным образом возбуждать и укреплять в них чувства и настроение патриотизма, запечатлевать в их памяти имена отечественных героев, положивших свою жизнь за родину и веру, и утверждать в них мысль, что Церковь сохраняет и сохранит вечную память о заслугах, оказанных отечеству подвижниками, на полях брани славною смертию умершими, что умирать за отечество, за святую Русь, значить умирать за святую веру, и что сражаться за родину значить подвизаться за веру.
Чтение синодика с именами убитых во время войн, нашествий неприятелей на отечественную страну и походов против врагов родины было прославлением славных подвигов лиц, до смерти послуживших отечеству и Церкви. Совершение чина православия в древней России было своего рода драматическим воспроизведением пред слушателями целой истории отечества... Это было, действительно, торжество православия и отечества, а не анафема!»
Для уяснения того значения, какое имел на современников древний русский чин православия, тот же почтеннейший автор считает нужным сравнить его с теперешним. «Я нашёл, — говорит он, — что в совершении чина православия в том виде, в каком оно происходило в 1880 году в Исаакиевском соборе, действительно придаётся большее значение анафематствованиям, чем другим частям чинопоследования: чтение молитвы было почти вовсе не слышно, объяснение существа торжества читалось гораздо тише, чем статьи с анафематствованиями, — пение же «анафемы» выделялось из всех частей церковной службы особенностью напева (и едва ли не исключительного).
Не так было в древней России... В древних синодиках стоят на полях отметки против статей чинопоследования, указывающие, как следовало произносить ту или другую статью. Отметки эти следующие: «возглас», «равно», «повыше», «пониже», «средней» или «вне» (перевод греческого — громко), «большая статья», «средняя статья».
Из этих заметок в синодиках можно вывести наблюдение, что с большею торжественностью и громогласностью в древней России произносились такие части синодика, в которых объяснялось существо торжества и излагались статьи «вечной памяти» и «многолетия». Кроме того, после выслушания древних синодиков воспроизводились в памяти и сознании слушателей исторические моменты судеб отечества и Церкви».
Первый удар древнему значению чина Православия нанесён был у нас в начале XVIII века. Для совершения задуманных церковных реформ Пётр I выдвинул на высшие степени духовной иерархии киевских учёных.
Употребление и произнесение в чине православия русских статей, созданных в древней великой России, иерархам Церкви из киевских учёных было непонятно и казалось ненужным.
В русских статьях возвеличиваются герои древней России, а она реформируется энергически железною волей Петра. Пётр не издал ни одного указа о внесении в синодик убитых во время ведённых им войн. Если же не оказывалось надобности провозглашать вечную память убитым в течение современных войн, то зачем вспоминать, — думали иерархи-киевляне, — убиенных в древней России?..
С ограничением самостоятельности епархиальных архиереев древний чин окончательно был приведён к теперешнему виду.
В 1763 году, в неделю Православия, в Ростовском кафедральном соборе провозглашена была анафема «обидящим св. Церкви» по древнему списку синодика, по распоряжению митрополита Арсения Мацеевича. В этом распоряжении постарались найти следы преступления. По поводу этого дела Св. Синод «пожелал, чтобы чин православия совершался впредь повсюду однообразно».
Таким образом в 1767 году и был впервые напечатан чин православия, составленный тверским епископом Гавриилом и в немногом исправленный тогда же и потом при издании в 1852 и 1869 годах для повсеместного и непременного употребления в неделю Православия. Вместе с этим древние рукописные чины были запрещены и совершенно изъяты из церковного употребления.
© Григорий Георгиевский «Праздничные службы и церковные торжества в старой Москве»
(11)
